В НИИ скорой помощи им. И.И. Джанелидзе работают около 2000 человек, в том числе 111 научных сотрудников, 56 докторов наук, из них 30 профессоров, 100 кандидатов наук, 513 врачей различных специальностей, 830 человек среднего медицинского персонала, 330 человек младшего медицинского персонала.
В среднем за год институт принимает около 80 тысяч больных, доставленных в отделение экстренной медицинской помощи института, в профильные отделения и клиники института ежегодно госпитализируется около 50 тысяч пациентов. Больных доставляют скорой помощью, вертолетами, привозят на личном транспорте и приносят на руках. Самых разных: с инфарктами, инсультами, разбитых в ДТП, сгоревших в огне, отравившихся и раненых. Но даже для ко всему готовых медиков новый коронавирус оказался настоящим тайным пациентом – коварным, хитрым и очень жестоким.
Обязан работать
Заслуженный врач РФ, академик Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, профессор Валерий Парфенов после перенесенного коронавируса вышел на работу несколько дней назад. На беседу всего несколько минут – он торопится на очередную операцию.
«Мы принимаем пациентов с острыми заболеваниями: инфаркты, острые нарушения мозгового кровообращения, сочетанные травмы, хирургия живота. Мы в самом начале объявили карантин, запретили посещения, заставляли надевать маски, но люди сначала вели себя легкомысленно», – рассказывает Валерий Парфенов.
Каждый день у трех-пяти пациентов в приемном отделении выявляли поражение коронавирусом. Но пациента в тяжелом состоянии надо сначала спасти, доставить в противошоковую или в реанимацию, а потом уже заниматься COVID-19. Постепенно стали заражаться сотрудники. Но Институт скорой помощи обязан был работать.
Сотрудники Роспотребнадзора помогли организовать в институте разделение потоков, переодевание персонала, санпропускники. За счет этого коечный фонд уменьшился на 60 коек, но персонал осознал необходимость работать с особыми мерами безопасности.
Отдельный вопрос – выплаты медикам не коронавирусных медучреждений.
«Выплаты будут, – уверяет Валерий Парфенов. – Сначала условно чистые медучреждения не входили в список, но потом стало очевидно, что работа с инфекцией неизбежна. Мы за два месяца пропустили через себя 400 человек с подтвержденным ковидом, и сотрудники заразились, несмотря на СИЗы. Поднимаем все истории, учитываем, какой сотрудник работал с доказанным ковидом. По каждой позиции приходится вычислять. Сейчас создана специальная комиссия, люди уже получают выплаты».
Тем коллегам, кто сейчас работает в непростых условиях, у директора – слова огромной благодарности.
«Это команда очень хорошая, серьезная, все работают на взаимопомощь. Хирург сдает смену, утром у него 39 температура, но следующие переболевшие приходят», – говорит Валерий Парфенов.
Хотя нашлись и те, кто ушел: примечательно, что в самом начале уволились врач-эпидемиолог и медсестра из того же эпидотдела.
Тяжелый апрель
Александр Рысев, заместитель главного врача по терапии, заслуженный врач РФ, кандидат медицинских наук рассказывает, что пациенты поступают те же, что и всегда, только теперь к их проблемам добавляется ковид.
«У сотрудников отделения экстренной медицинской помощи, которое работает на прием и где оказывается первая помощь, появилась еще дополнительная задача: больных с подозрением на ковид, температурящих или контактных, необходимо было обследовать в полном объеме – брать мазки, делать КТ, что кратно увеличило нагрузку лучевых диагностов. Но никто не отменял и нашу основную задачу: оказывать экстренную помощь. Потом появилось понимание инфекции, но стали выпадать наши сотрудники. В усеченном составе, но бойцы продолжали бороться. Приходилось из двух отделений делать одно. Случалось, что по ночам на самом пике, который пришелся на апрель, за ночь до 40 пациентов переводили в ковидные больницы. Мы делали свой этап работы и обязаны были перевести дальше в инфекционку. Заканчивали работу с начмедами до 3-4 часов ночи. Было и такое», – рассказывает Александр Рысев.
В его группе обычно дежурят кардиологи и терапевты. И случилось, что остались всего два сотрудника вместо восьми – две девушки, которые две с половиной недели передавали друг другу ключи постов и отделений.
«Но на ключевых отделениях посты были созданы – отряд (то есть больные) не заметил бы потери бойца, но бойцы были на месте. Реаниматолог Вячеслав Голованов сутками ходил из одной реанимации в другую, не покидая больницу вообще. Завотделением токсикологической реанимации ночевал в больнице две недели. Люди золотые. Наши сотрудники показали, что достойны врачебной деятельности, и отдавали себя здесь и сейчас», – говорит замглавврача по терапии.
Сейчас «бойцы», как говорит Александр Рысев о коллегах, постепенно возвращаются.
«Люди рвутся на работу, но возвращение задерживается из-за запоздалых тестов. Мы ждем с больничных 100 с лишним человек. Люди уже здоровы, сидят дома, просят нас: помогите выписаться, верните в строй. Необходимо решить вопрос с тестами. Это очень задерживает и возвращение коллег, и выписку и перевод пациентов», – уверены медики.
Универсальные солдаты
Анестезиологам-реаниматологам особенно досталось от COVID-19 – сказываются особенности реанимационного отделения. Больного привозят в критическом состоянии, врачи видят, что это коронавирус, но его надо лечить. И до момента перевода он получает полноценное лечение – в той же реанимации. Заместитель главврача по анестезиологии и реаниматологии, руководитель Клинического центра анестезиологии и реаниматологии Вячеслав Афончиков рассказывает про своих «бойцов».
«Наш центр на 110 коек, созданный в 2011 году, сейчас убедительно доказал, как должна работать анестезиология крупного стационара. Очень пригодилось, что у нас это действительно единый центр, а не разобщенные отделения, потому что, когда люди заболевали и надо было маневрировать кадрами, коллеги были подготовлены. Специалист из ожоговой реанимации мог прийти в кардиореанимацию, в токсикологию, так как они все прошли подготовку по всем областям. Это универсальные солдаты. Их можно поставить в любую реанимацию», – говорит врач.
Вячеслав Афончиков рассказывает, что для анестезиологов есть несколько ситуаций, когда риски максимальные. Это ситуации и места, где генерируется аэрозоль: все, что связано с ИВЛ, дыханием, аэрозольными процедурами, это способствует генерации зараженного облака, и все, кто вокруг, находятся в зоне высокого риска. В этой же зоне эндоскописты. В группе особого риска и хирурги, и даже врачи-патологоанатомы, которые вскрывают ковидного больного. Потому что вскрытие – это такая же аэрозоль-генерирующая процедура, зона высокого риска. Здесь тоже заражалось много.
В апреле из 90 врачей и 160 сестер восьми реанимационных отделений и службы анестезиологии на пике ситуации не хватало до 30-40 врачей и сестер. Но не было ситуации, что не хватает реанимационной койки.
По словам Вячеслава Афончикова, на его памяти вспышек инфекций, аналогичных нынешнему новому коронавирусу, не было. И наша проблема в том, что сначала к нему было достаточно легкомысленное отношение – как к обычному гриппу. Однако COVID-19 совсем не такой, как грипп.
«Было возвращение к нам в 2009-2010 годах гриппа H1N1, в НИИ Джанелидзе в реанимацию попадали тоже очень тяжелые пневмонии. Но чем грипп отличается от короны? При гриппе к вечеру высокая температура, очень плохо. Завтра – уже 38, послезавтра – 37,5, потом слабость, ты пьешь бульончик, и все хорошо. На третий день все отпустило. А ковид развивается медленно, и этот светлый промежуток очень опасный», – рассказывает Вячеслав Афончиков.
По его словам, самые тревожные – 7-8-й дни с начала заболевания.
«Заболевание начинается с температуры 38, потом неделю 37,3, и память о гриппе подсказывает, что все вроде хорошо. А через неделю, на 7-8-е сутки пневмонии, происходит вспышка и человек может сгореть за 2-3 дня. И вот это особенность именно нового коронавируса. И опасность еще в том, что человек, которому показалось, что все хорошо, пойдет на улицу, в магазин, на работу – в тот период как раз, когда он выделяет вирус. У гриппа нет этого мнимого благополучия, которое расслабляет», – говорит Вячеслав Афончиков.
Он предупреждает всех, болеющих коронавирусной инфекцией дома: «Ради бога – неделю сидите дома, 4 раза в день измеряйте температуру, проверяйте ощущения запаха, вкуса. Я уверен, что последняя схема лечения от Минздрава работает. Но мое убеждение, что лечение этой болезни – как торпедная стрельба. Нужно сделать залп именно в нужную секунду. Если таблетку принять за 3 дня – не поможет, если на 2 позже – тоже не поможет. Надо точно выбрать день, когда ввести лекарство. И если мы в нужную минуту нажали кнопку «пуск», то мы попали, чуть раньше или позже – промахнулись. Поэтому и комбинация лекарств нужна. Одно не подействует».
У него нет понятия выходных дней последние 3 месяца.
«В декабре курить бросил, еще бы на 20 килограмм похудеть – и все будет в норме», – смеется Вячеслав Афончиков.
Самое страшное – потеря коллег
Заместитель главного врача по работе с сестринским персоналом Елена Лаврова с первых дней ежедневно каждое утро обходила все 14 этажей стационара с блокнотом, записывала, скольких коллег нет, кто заболел. Потом создали группу в соцсети, и старшие сестры скидывали информацию, сколько врачей, медсестер, санитарок не вышли на работу. А потом были невосполнимые потери сотрудников Института скорой помощи: скончались Ольга Новикова и Татьяна Авдонина – медсестры травматологического отделения, Валентина Шужина – операционная сестра, врач-гинеколог Лариса Веселаго. У всех была диагностирована тяжелая коронавирусная пневмония.
Елена Лаврова благодарна главной медсестре Петербурга Ирине Бубликовой – она в трудный час помогла подобрать студентов старших курсов медколледжей, около 20 будущих сестер после переобучения помогали коллегам, работая младшими медсестрами.
Сейчас, говорит она, дисциплина в НИИ – как в пионерском лагере. Люди приходят, переодеваются, измеряют температуру.
«К организованности все привыкли, как солдаты», – смеется Елена Лаврова.
Сама Елена тоже только что вышла с больничного. Но из старших сестер и средних медицинских сестер не уволилась ни одна. «Чего хочется? Чтобы все выздоровели, чтобы смогли выйти на работу. Чтобы все это скорее кончилось… И чтобы мы снова вернулись к нормальной жизни».
Источник: