О чем она принудила задуматься художественного управляющего театра Семечки Спивака и что переосмыслить, он поведал «Петербургскому дневнику».
– Семен Яковлевич, поздравляем с тройным юбилеем. Два из их на вашем счету: это 30 лет управления театром и 70-летие со денька рождения. Как будете отмечать?
– Я не приверженец юбилеев и различных дат, потому давайте будем лучше гласить о работе.
– Отлично, вот лишь театры, как досадно бы это не звучало, пока закрыты.
– Да, у нас, к огорчению, тормознули репетиции. В том числе и по величавой пьесе Миши Булгакова «Кабала святош». Мы уже отрепетировали больше половины. При этом делали это на уникальность дружно и глубоко. Ведь мы неслучайно взяли эту пьесу, посвященную Мольеру: захотели поведать о том, что из всех видов людской деятельности лишь искусство и живописцы (в широком смысле этого слова) остаются в веках.
В процессе репетиций была и чеховская «Чайка», которую ставит наш артист Александр Строев. Артисты ведь бывают различные. Мы обычно даем возможность самостоятельной работы над спектаклями тем, у кого кроме актерского дара проявляется особенный режиссерский талант. И у нас есть несколько таковых артистов, у каких получаются спектакли. К постановке их работы пока официально не приняты, потому и озвучивать наименования еще рано.
Пригласили мы также режиссера Александра Кладько, который проявил желание поставить у нас «Свадьбу» Николая Гоголя. Кладько известен по спектаклям в театре «Мастерская» и остальных театрах. При этом не только лишь Петербурга: не так давно им, к примеру, совсем бескорыстно был выпущен спектакль в Донбассе… Планов и уже начатых спектаклей у нас довольно, и работа над ними непременно продолжится опосля отпуска, который в Молодежном театре на Фонтанке завершится 17 июля.
– В традиции вашего театра завлекать собственных студентов и юных актеров. Управляются?
– Да, в прошедшем году мы взяли в театр огромную группу недавнешних студентов, которые работают сейчас у нас в качестве актеров-стажеров. В весеннюю пору их заинтриговала восхитительная и весьма современная пьеса по произведению Рэя Брэдбэри «451 градус по Фаренгейту». Но до вступления в режим самоизоляции состоялись лишь две репетиции.
Думаю, что это большой миф, как будто нынешние юные люди какие-то остальные, что они не способны принимать то, что тревожило когда-то их родителей. К 75-летию Победы наши ребята, которым 21-22 года, участвовали в разработке виртуального шествия Бессмертного полка театра. Как тепло они ведали о собственных дедах и прадедах! Мои наблюдения театрального преподавателя демонстрируют, что они соображают, что такое душа, сердечко, память. К примеру, у нас идет спектакль «Подруги» по книжке Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо». Зрители его ожидают, но ожидают его и наши стажеры. Играем мы этот спектакль нечасто, и перед каждым показом непременно репетируем. И не только лишь в участниках спектакля – среднем поколении нашей труппы, да и в приходящей поглядеть на эти репетиции молодежи я вижу гигантскую духовную заинтригованность.
– Произведения, которые избраны основой будущих и имеющихся спектаклей, можно именовать классикой. Ан нет ли намерения поставить что-то на тему коронавируса?
– Не исключаю, что скоро вправду покажется много книжек и пьес о пандемии. Но я не люблю произведений по жарким следам, поэтому что они не осмыслены. Думаю, что глубочайшие, осмысленные, с внутренней драматической пружиной пьесы и спектакли на данную тему выйдут лет через 10. Но не у меня.
– Почему?
– Когда началась эпидемия, я затих и отдал приказ для себя смириться. Хотя весьма длительно опосля того как мы закрылись, мне хотелось позвонить и дать приказ: «Откройте на данный момент же театр!» Известна ведь философская идея о том, что наибольшая сила в мире – это сила инерции. Потому я внутренне продолжал двигаться на репетиции. Но наш директор агрессивно отдала приказ закрыть театр и посиживать всем по домам.
– Быть может, имело смысл репетировать удаленно?
– На данный момент почти все пришли к осознанию того, что театральные спектакли не воспринимаются в полную силу на телевизионном экране либо мониторе. Когда-то с целью экранных показов даже появился отдельный жанр — специально снимались так именуемые телевизионные постановки. И они были увлекательным опытом, хорошим от театра, доборной нишей реализации для артистов и режиссеров…
Как можно репетировать удаленно, я совершенно не понимаю. Это все равно, что малыша созодать онлайн. Думаю, что это нереально. Поэтому что репетиция – это жив процесс созидания. И все должны быть рядом вместе. А мысль репетиций онлайн мне не весьма нравится. Так же, как мысль рассаживания зрителей в шахматном порядке… Ведь лишь полный зрительный зал вкупе с артистами, играющими на сцене, и «делает» спектакль. Другого не дано. Но сейчас отчего-то все люди знают, как следует вылечивать, учить, ставить, эксплуатировать, репетировать спектакли. Но мне кажется, что во всех этих вариантах решение обязано принадлежать лишь экспертам, спецам в собственной области.
– Можно ли сказать, что эпидемия принудила о кое-чем задуматься, что-то переосмыслить?
– Вопросец увлекательный. Сейчас почти все вправду присваивают огромное значение постпандемическим переживаниям. Если же гласить о уроках пандемии, то основной из их для меня – это урок терпения и смирения. И мне, человеку весьма активному, пришлось обучаться быть кротким перед обстоятельством неодолимой силы.
Что все-таки касается постпандемического существования мира и театра, то я думаю, не стоит рассчитывать на глобальные перемены. Человек не поменяется. Но ему постоянно будет нужна поэтическая сторона нашей жизни. И еще я надеюсь, что наш зритель уже на старте, и ожидает, когда, в конце концов, театрам разрешать работать в полную силу.
– Встреча с залом постоянно узкий момент. А для вас предстоит возвращать к для себя зрителя опосля пандемии. Есть какая-то особенная стратегия?
– Рецепт остается прежним. Зритель дает энергию спектаклю. Отталкиваясь от зрителя, спектакль, начинает подниматься, расти. В реальном театре обязана рождаться энергия духа, общения, тепла, соединяющего актеров и зрителей. И наши артисты это отлично соображают.
Когда зритель возвратится, когда он придет в театр, мы начнем играться по-настоящему, в полную силу. За сиим энергообменом зрители и приходят к нам. И это не только лишь мое мировоззрение, да и мировоззрение остальных управляющих петербургских и столичных театров, в том числе и председателя Союза театральных деятелей Рф Александра Калягина.
Для наилучшего осознания у меня есть «домашняя заготовка». Смотрите: ведь зрительный зал – он мужского рода. А сцена – дамского. И если они не посиживают друг напротив друга и не начинают обожать друг дружку, спектакль не родится. Спектакль, если можно так остро сказать – это духовный ребенок, который рождается лишь при общении зала и сцены. И театр постоянно должен оставаться островком разума, любви и добра.
Источник: